Время для жизни [СИ] - taramans

Уже вечером, когда все уходят, он моет полы везде и уже капитально, тщательно! А зачем ему это нужно — на упреки нарываться?

Зина что-то подзапропала опять. Видно — борется с собой, точнее — с семенами разврата, посеянными им, мерзавцем Косовым. Ладно, будем успокаивать себя поговоркой: «Коготок увяз — всей птичке пропасть!».

Глава 10

— Ну ты, паря, даешь! Я ж не знал, куда мне деться! Ох она и кричала! Думаю, да что ж он… убивает ее там, что ли? Дак… ежели так-то, что ж так долго-то убивает! Вот же кат где! — это Мироныч его так «троллит», поводу той ночи, с Зиной, усмехается, сидит рядом, — я уж и на улицу вышел, погулял, да покурил. Ну думаю, все… унялись! А захожу… слышу — нет! Все дальше идет!

— Мироныч! Ты мне сейчас завидуешь, что ли? — пытается как-то пресечь дальнейший разговор Иван, — так, говорят, что зависть — плохое чувство! Да брось врать-то, что уж так она кричала. Может так… вскрикнула пару раз тихонько, да и все.

— Зависть, говоришь? Ну — может и так… Эх-ма… молодость-то прошла! Да быстро так, зараза! А и не пару раз она вскрикнула… не-е-ет… ты, Ваня, брось! Ты, однако, тот еще кобель! Это ж надо — так девку довести, чтобы она голосила, как плетьми ее дерут!

— Ну ладно, ладно! Хватит уж! Чего там… а я тебя и не видел тогда!

— Так как же ты бы меня увидел? Вы ж мимо меня пронеслись, как гонится за Вами кто-то! Ну ты-то пер, как лось во время гона, ничего не видел! А она-то что, пьяная была, что ли? Да вроде нет… своими ногами шла. Это тебе, паря, повезло, что не Яков дежурил. Он бы молчать-то не стал, выматерил бы Вас, да всю охотку бы и сбил!

— А что Яков, такой высокоморальный тип?

— Да ты знаешь, он как брюхом-то маяться начал, такой злобный стал. Все ему не так, все не эдак! Так-то он тоже… раньше… блудливый был. Но горяча, горяча девка тебе попалась! Прав ты! Аж завидки берут!

— Да будет тебе! Хватит уж… Скажу лучше — это правда, что опять дрова привезут?

Мироныч помолчал, попыхивая самокруткой:

— Да не… Там директор совхоза… вроде как — мало, говорит, дров запасли. А что ж?! Шесть печей топить зиму, может и правда — мало. С Лесобиржи согласились еще пару машин привезти. Только — горбыля. Там его колоть-то не нужно будет, только пилить.

Это их посетил директор совхоза, Тихонюк Николай Ефимович. Прошелся по клубу, кое-что указал Илье. Ну так… больше для порядку! И потом заявил, что, так как «концерт они, значит, на открытие-то подготовили куда как хороший, то уж и к двадцать первой годовщине Революции, стал быть… нужно не хуже сделать! А еще лучше — чтобы, значит, поэты-композиторы и новыми песнями, про революцию, стал быть, порадовали! Пусть, значит, знают, что вот все поют известные песни, а у нас — вона как! свои, да не хужее!».

Илье оставалось только почесать затылок и с надеждой посмотреть на Косова.

Приходится морщить лоб и вспоминать что-нибудь… соответствующее. Наброски у Ивана уже есть, но Илья торопит — мало того все это написать, нужно и музыку подобрать, да разучить. Подготовиться! А времени остается — чуть больше месяца!

— А что, Мироныч, вот директор-то, Тихонюк, он местный, или тоже откуда-то приезжий?

— Не совсем местный, но он еще до революции сюда приехал. Из переселенцев, что ли? А потом, уже в Гражданскую… ага, партизанил здесь. Даже каким-то начальником был. Ну и партейный, опять же! Одно время он на «Металлстрое», это так раньше «Сибкомбайн» назывался, каким-то снабженцем был. Ну… мужик он хоть и строгий, но хозяйственный. Серьезный такой… руководитель.

Илья, наконец-то, нашел библиотекаря. Mолодая женщина, зовут Лидия Тихоновна. По фамилии — Сергеева. Она, наверное, была бы вполне симпатичной, но вот только сейчас была как-то болезненно худа, даже — казалась изнеможденной. Одета вполне себе со вкусом, правда одежда на ней сейчас… болтается как на вешалке.

— Ты, Мироныч, нашу новую библиотекаршу знаешь, что ли? Вроде здоровкался, как со знакомой?

— Ну так… она же у нас здесь в школе года два, или три учителкой проработала! Особо я ее не знаю, но — мимо же в школу ходила, здороваемся! Она, вишь ты, заболела тяжко. Как бы не год проболела, может и поболее… Со школы-то ушла, вот… к нам решила, значит. Ну да — все ж в библиотеке полегче будет, после болезни-то! Они с мужиком ее — домишко прикупили, на станции. Он у нее какой-то инженер… все по реке туда-сюда носится. С весны и до осени. Путеец, вроде это называется.

Новую библиотекаршу Илья представил работникам. Она была приветлива, улыбчива.

«А что вид такой больной… Ну — может и оправится»!

А Иван выдохнул с облегчением — библиотека, как угроза дополнительной на него нагрузки, отпала! Сергеева быстро разобралась с временной библиотекаршей, и приняла бразды правления книжным царством в свои руки.

Узнав, что Лидия Тихоновна учитель русского языка и литературы, Иван договорился с ней, что она с ним позанимается, по утрам, когда в библиотеке практически никого не бывает. А то столкнулся тут Косов с фактом, что некоторые правила русского языка несколько отличаются от тех, что он изучал когда-то в школе. Немного, но все же он допускал досадные ошибки. Сослался на то, что подзабыл уже школьную программу. Все эти «итти» вместо «идти», «чорт» именно с буквой «О», да еще что-то с предлогами, и глаголами. Библиотекарь похвалила его за хороший почерк — не зря он тогда тетрадки исписывал, да руки чернилами пачкал!

Библиотекарь была благодарна ему еще и за то, что он, после ее слов о скудности книжного фонда, проехался в свободное время по известным ему местам, из которых получали книги, да и собрал… разную макулатуру. Макулатурой он считал все эти… дамские романы. Всяких Мопассанов, Бальзаков, и прочих… Стендалей. Даже Бунина где-то откопал, в залежах, списанных из библиотек, но пока, по разным причинам, не отправленных в макулатуру книг. Здесь Бунин тоже был в запрете, по причине эмиграции и явной антисоветской деятельности в «заграницах».

— Иван! А ты читал Бунина? — с интересом посмотрела на него Лидия.

Он постарался сдержать улыбку, но получилось не совсем:

— «Темные аллеи»? Читал, да.

И отвернулся, увидев, что дама чуть покраснела.

«Ну да… это уже штамп — интеллигентным дамам,